Приходила сегодня к Зюзюке тётя-медсестра. Лет шестидесяти. Не снимая своих валенок, попёрлась к ребёнку. Ладно, руки помыла и на том спасибо.
То, сё, там посмотрела, то проверила, говорит: "А я не пойму, почему вы к ребёнку кидаетесь, как только он захнычет? Вы же ему характер испортите, не надо брать его на руки. Она как раз и лёгкие потренирует, и сама научится успокаиваться".
А я стою, такая задумчивая, на дверной косяк облокотилась и думаю: "Твою мать!". Видимо, подумала это вслух. Тётечка вскинула удивлённые очки. Я объяснять не стала, ушла на кухню. Сижу и думаю - какой нахер у недельной девчушки характер? Её вытащили из тепла и темноты, вокруг ходят страшные тётки-врачи, лезут в пупок, заглядывают в уши, ей страшно и неуютно без мамули, ведь она такая крохотная. А её надо, блять, бросить, пусть тренирует, нахер, силу воли - будет волевая и с нервным тиком. А ещё с грыжей и астмой.
Короче, сегодня я уверилась, что рожать я буду исключительно в частной клинике и старушек из районной поликлиники выпроваживать с благодарностью. Нехер ко мне ходить, советовать мазать грудь зелёнкой.
- Да, она покакает потом зелёным.
НАХЕРА надо, спрашивается? Да, она перевидала пятьсот миллионов детей, которые выросли более-менее здоровыми, но ведь, блять, медицина на месте не стоит, теперь нет блядской необходимости кормить ребёнка спиртовой настойкой бриллиантового, мать его, зелёного!
Выговорилась.